Староверы общались с "духом" живущим в горе на Алтае.

Но я одинок. Моя память — это память камня, медленная, холодная. А ваша память — быстрая, яркая, полная чувств. Радость, горе, любовь, страх… Это согревает мое вечное одиночество. Я хочу, чтобы твой род стал моими глазами и ушами. Чтобы вы жили здесь, на моей земле, и никогда ее не покидали. Чтобы ваши жизни, от рождения до смерти, от первого крика до последнего вздоха, принадлежали мне. Ваша радость будет моей радостью. Ваше горе — моим горем. Вы станете хранителями моей памяти, живыми нитями в моем каменном полотне. Но если кто-то из твоего рода попытается уйти отсюда навсегда, его зов оборвется. Гора его не отпустит». Я похолодел. Это была не сделка с дьяволом. Это было нечто куда более глубокое и жуткое. Стать вечным заложником места, пусть даже в обмен на благополучие. — Дед мой, Семен, подумал о жене, о детях, о соседях, чьи лица стали серыми от голода. И согласился. «Будь по-твоему», — сказал он. И в тот же миг почувствовал, как невидимая нить протянулась от его сердца куда-то вглубь горы. Он вышел из пещеры, и мир был уже другим. Тихон посмотрел на меня. В его глазах не было ни страха, ни сожаления. Только глубокое, вековое принятие. — Когда он спустился в деревню, его ждали. С севера шла огромная туша лося, который будто сам шел на выстрелы охотников. В реке вода бурлила от рыбы. А ночью хлынул ливень, такой сильный, что земля пила и не могла напиться. С тех пор наша деревня не знала ни голода, ни мора. Урожаи всегда богатые, скот здоровый, дети рождаются...