Строители Байконура откапали в степи строение прошлой цивилизации

Я спрыгнул в котлован. Подошел и, переборов странный внутренний трепет, положил на плиту ладонь. — И что? — не выдержал Дима. — Что ты почувствовал? — Ничего, — просто ответил Павел Иванович. — И это было самое страшное. Она была абсолютно нейтральной. Не холодной, не теплой. Не гладкой, как стекло, и не шершавой. Она была... никакой. Будто моя рука касалась не материи, а самой идеи поверхности. От нее не исходило ни энергии, ни угрозы, ни информации. Только абсолютное, вечное спокойствие. Покой, которому миллионы, а может, и миллиарды лет. Я тогда вдруг остро почувствовал, насколько мы все — суетливые, шумные насекомые на теле чего-то непостижимо древнего. На следующий день прилетел вертолет из Москвы. Вышли люди в военных мундирах и ученые в очках. Они ходили вокруг плиты, что-то измеряли своими приборами, качали головами. Наш главный инженер спорил с каким-то генералом, отчаянно жестикулируя. Мы издалека слышали обрывки фраз: «Сроки горят!», «Невозможно извлечь!», «Обойдите, заложите новый котлован!». А потом самый главный из них, седой академик с усталыми глазами, сказал фразу, которую я запомнил на всю жизнь. Он сказал: «Мы не можем ее обойти. Мы не можем ее разрушить. Мы не можем ее изучить. Остается только одно — использовать». — В смысле, использовать? — не понял Дима. — В прямом, — усмехнулся старик. — Через два дня нам дали приказ. Плиту решено было оставить. И строить стартовый комплекс прямо на ней. Использовать ее как идеальное, незыблемое основание. Она...