Из Белого моря в поселок вышли подводные люди

Зачем? Зачем им наш хлеб? — Андрей почувствовал укол раздражения. В его упорядоченном мире, где все имело чертеж и смету, не было места для таких «зачем». — А зачем нам их ракушки? — парировал Степан. — В хозяйстве не пригодятся, на бусы не нанижешь — хрупкие. Красивые, да. Но пользы никакой. А все равно берем. Каждый год. Он допил свой чай, крякнул и поднялся. — Это не торг, Андрей. Это договор. Молчаливый. Мы им — то, чего у них нет. Память о солнце, о тепле, о жизни на суше. А они нам… — он замолчал, подбирая слова. — Они нам дают понять, что мир больше, чем мы видим. Что есть глубина. И в море, и в нас самих. После ухода Степана Андрей долго сидел в тишине. Слова старика, простые и весомые, задели что-то внутри. Он подошел к отцовскому письменному столу, выдвинул верхний ящик. Среди старых счетов и пожелтевших документов лежала она. Ракушка. Она не была похожа ни на одну из тех, что он видел на берегу. Тонкая, почти прозрачная, она переливалась перламутром, но не ярким, а каким-то глубинным, молочно-туманным. Ее спираль закручивалась не по законам природы, а словно по эскизу гениального и немного безумного ювелира. Андрей взял ее в руку. Ракушка была холодной, как морская вода в октябре, и казалось, если приложить ее к уху, услышишь не шум прибоя, а безмолвие бездны. Его отец, прагматичный рыбак, человек земли и дела, хранил эту бесполезную, нездешнюю вещь в ящике стола. Почему? День Морской Жатвы наступил через неделю. С утра на деревню опустился плотный туман...