На́рбут Владимир Иванович, 1888-1938 гг. Русские поэты. ХХ век

Пастель Как по прадедовским затишьям Бродили в зимний мы закат! Ну, золотистым шелком вышьем Воспоминаний светлый сад. Вот день!.. Час розовато-белый, Синея взором в маске сна, Глядит в готические стрелы Высокоострого окна. Но неуверенно и свято Мы в опустелый входим зал, И – в коридоре виноватом Нас отражает ряд зеркал. Мы в тихом, робком изумленье, Как дети кроткие, стоим: В углах – уже печати тленья И паутины легкий дым; Пооблупилися карнизы, И штукатурка отошла. Налет, и мертвенный, и сизый, Кладет на пол протухший мгла. И только в радужные стекла Влетает розовый огонь И золотится пыль поблекло, Как чья-то длинная ладонь. Вздыхают, нехотя и тяжко, В тиши встревоженной шаги. И вдруг – в пыли сверкнула пряжка.. Откуда? И с какой ноги?.. Затем ушли. Как призрак бледный, Нас провожая в комнат плен, Смотрел вослед с укором бедный, Изрытый молью гобелен. И все такое ж точно было, Как и у нас, – и там на нем: Узор, закатный и унылый, Залитый жертвенным огнем. Россия Щедроты сердца не разменяны, и хлеб – все те же пять хлебов, Россия Разина и Ленина, Россия огненных столбов! Бредя тропами незнакомыми и ранами кровоточа, лелеешь волю исполкомами и колесуешь палача. Здесь, в меркнущей фабричной копоти, сквозь гул машин вопит одно: – И улюлюкайте, и хлопайте за то, что мне свершить дано! А там – зеленая и синяя, туманно-алая дуга восходит над твоею скинией, где что ни капля, то серьга. Бесслезная и безответная! Колдунья рек, трущоб, полей! Как медленно, но всепобедная точится...