После захвата японцами Маньчжурии Запад уверовал в их скорое нападение на СССР

В начале 1930-х годов японское военное руководство рассматривало СССР как главного противника. На совещании 1933 года министр армии Садао Араки предложил начать войну уже к 1936-му, тогда как генералы Тодзио и Нагата настаивали на длительной подготовке и создании мощной базы в Маньчжурии, подчинив Китаю роль тыла. Японская стратегия предполагала объединение ресурсов Азии и установление контроля над материком, что должно было обеспечить победу в «тотальной войне» против Советского Союза. Западные державы не препятствовали этой политике: США и Британия рассматривали возможную советско-японскую войну как выгодный инструмент ослабления Москвы. В ответ СССР придерживался линии сдерживания — избегал провокаций, предлагал дипломатические компромиссы, в том числе продажу Китайско-Восточной железной дороги, и укреплял оборону на Дальнем Востоке. После выхода Японии из Лиги Наций в 1933 году её курс окончательно стал экспансионистским. Захват Маньчжурии, создание государства Маньчжоу-Го и проникновение в Северный Китай сопровождались антисоветской кампанией. Москва реагировала усилением военного присутствия и заключением договоров о взаимопомощи с Монголией (1934–1936), что временно сдержало агрессию. Однако в 1936 году подписание Антикоминтерновского пакта с Германией и последующая японо-китайская война подтвердили, что Токио не отказался от идеи будущего похода на север. К концу десятилетия советско-японское соперничество превратилось в один из ключевых очагов напряжённости в Азии...