ДЯДЯ ТОЛЯ О ТАЕЖНЫХ ИЗБАХ и ЕГО СПАСЕНИЯХ, его ловушки на медведей, о семье, о поняге

Дядя Толя, старый таёжник, с лицом, испещренным морщинами, как кора векового кедра, любит долгими зимними вечерами рассказывать о своей жизни в тайге. Особенно он гордится своими зимовьями. – Зимовье, – говорил он, поглаживая бороду, – это не просто изба. Это дом, крепость, защита от мороза и зверя. Первое моё зимовье… эх, помню, как сейчас. Молодой был, горячий. Срубил его из лиственницы, крепкое получилося, стояло, как скала. Печку сложил из камней, сам глину месил. Тепло было, уютно. А второе зимовье… то уже повыше в горах поставил, ближе к стланникам. Там, знаете, медведи шастали. И тут дядя Толя начинал рассказывать о своих встречах с косолапыми. Истории были разные: и страшные, и смешные. – Один раз, – вспоминал он, – иду я по тропе, а навстречу мне медведь. Огромный, как гора! Я ружьё вскинул, а он как встанет на задние лапы, как заревет! Я, признаться, струхнул малость. Но стрелять не стал. Понял, что он меня просто пугает. Отступил я тихонько, да и он ушёл своей дорогой. А другой раз… попался мне медведь в ловушку. Рычал, бесился, но я его усмирил. Шкура у него знатная была, теплая. Поняга дяди Толи – это отдельная история. – Поняга моя, – говорил дядя Толя с нежностью, – верный друг, помощница. Сколько раз она меня выручала! И дрова носила, и добычу таскала, и лодку, и пилу, да много чего. Без неё в тайге – как без рук. Она мне преданно служила. Рассказы дяди Толи полны жизни, опасности, любви к тайге. Он знает каждый её уголок, каждую тропинку, каждый...